Начало. В гостях у отца Джона…
Мы сами заводим друзей, сами же создаем себе врагов, и лишь наши соседи — от Бога. Гилберт Честертон
Как бы ни было, но с каждым новым прилетом в Найроби кажется, что жизнь в столице Кении становится хоть на чуточку лучше. Меньше мусора на центральных улицах, обновленные дороги, новые магазины. Все уже до боли знакомо и объезжено. Перелет из Стамбула оказался непростым. Самолет то и дело попадал в турбулентность, отчего сон как рукой сметало. Не люблю длительных перелетов и, наверное, их боюсь. Но вот однажды митрополит Кенийский Макарий сказал мне, что также не любит летать и в воздухе ему всегда не по себе, и у меня отлегло.
Кения одна из многих африканских стран, которые до сих пор имеют ограничения, связанные с ковидом. В страну можно попасть, если есть сертификат о полной вакцинации или же результат теста ПЦР. К счастью, и у меня, и у Руслана с документами и прививками все оказалось в порядке. По-настоящему верить в происходящее начинаешь, когда, пройдя все проверки, уже идешь за багажом. Идешь и думаешь. Такой сложный год, так много в мире потрясений. Да и с собственной жизнью все неочевидно. Какая Африка? Устоять бы самому. А вот она, родная, и помогает стоять. Я всегда говорил о том, что Африка, христиане и священники, с которыми уже очень давно дружим, дают нам гораздо больше, чем мы им при наших скромных возможностях…
В аэропорту нас встретил отец Герасим вместе с нашим другом Эндрю. Подхватив наш тяжелый багаж, прокатили нас по просыпающемуся городу прямо в семинарию в Рируте. Она по сути стала нашим домом в Кении. Здесь нас всегда встречал наш любимый владыка митрополит Макарий, который умел так принять нас и организовать нашу работу, чтобы мы чувствовали, что наши скромные усилия и помощь попадают именно туда, где они нужнее всего. На этот раз владыки не было. Мы разговаривали с ним по телефону, он находится на Кипре, где поправляет свое здоровье. Он распорядился, чтобы нас приняли в семинарии и позаботились о необходимом. После долгого перелета нам удалось поспать несколько часов перед тем, как нас забрал к себе замечательный священник, христианин и монах отец Джон (Вангуру).
Мы решили пожить некоторое время в его монастыре и вместе с ним помочь людям из его общины и близлежащих деревень, которые живут в запредельной бедности. Монастырь в честь св. Моисея Черного находится недалеко от озера Найваши, вдали от дороги, среди множества деревенских домиков и участков. Люди здесь работают на земле, те, кто живет получше, имеют свой домашний скот. Видно, что земля повсюду сопротивляется обработке и работа на участках, чтобы вырастить капусту или картофель, превращается в настоящий адский труд в борьбе за выживание. Когда мы медленно проезжаем по деревне, отец Джон здоровается почти с каждым встречным, видно, что его знают и что он также знает всех. Сам монастырь по-настоящему удивляет. По местным меркам, очень хороший каменный дом, с уютной столовой и кельями, и маленькая часовня в честь свт. Иоанна Златоуста, где отец Джон служит Литургию. Во дворе несколько ребят из его общины помогают с небольшим хозяйством: овцами, индейками, огородами. Все выглядит очень красиво и ухоженно, слегка на африканский манер, но, конечно же, чувствуется греческое влияние.
Отец Джон единственный монах в монастыре. Он строил его долгое время, и многие работы все еще продолжаются, хотя жить уже можно. Когда-то волонтеры из нашего движения помогали собирать деньги для солнечных батарей. Да, в монастыре нет электричества, он обходится лишь тем, что получает через те самые батареи. Этого ни на что не хватает. Но не беда. На соседней улице в магазинчике есть электричество, туда можно отвезти на зарядку телефоны.
Как и многие христиане, имеющие возможность созерцать роскошную жизнь многих наших монашеских обителей с бесконечным количеством шикарных, дорогих, но, чаще всего, непрактичных и необязательных архитектурных сооружений, я скептически отношусь к монашеству и монахам. Мне кажется, что в том виде, в котором оно сейчас существует, оно как-то «мимо цели». Но… похоже, отец Джон решил разрушить мой скепсис.
Отец Джон настоящий монах. Он живет в чистоте и скромности, трудится своими руками. Пламенный молитвенник и харизматичный проповедник, а в то же время необычайно спокойный, добрый и всегда застенчиво улыбающийся человек. С Кеном, своим помощником, который тоже закончил семинарию и, по всей вероятности, однажды станет священником, он обращается как с равным себе собратом, с глубокой благодарностью к его труду и участию в жизни первого в Кении православного монастыря.
Прожив несколько дней в монастыре, мы очень быстро приспособились к его «уставу». Обед трижды в день. На столе, как правило, то, что растет в огороде, или овощи, купленные в деревне. Скромно и очень вкусно. Все ребята заняты каким-то делом, но в то же время везде ощущение свободы. Мне кажется, что отец Джон человек мистического склада. Он всегда находит какие-то слова для ребят, а когда служит Литургию, у него лицо влюбленного человека.
В первые же дни мы закупились для проведения акций. Нашей задачей было посетить самых бедных и обездоленных людей в его деревне и рядом. Некоторые люди, к которым мы отправились с запасами еды и деньгами, православные, другие нет, но разве это имеет хоть какое-то значение? Для него нет. Мне кажется, для Всевышнего тоже. О людях, которых мы увидели, хочется написать отдельно. Слепая Мария, Маргарита в странном инвалидном кресле, женщина, с сыном которой приключилась болезнь, в результате чего ему необходимо круглосуточное наблюдение. Многодетные мамы, вдовы, оставшиеся один на один с горем и задачей вырастить детей без малейшей помощи со стороны. Об этом позже.
Сейчас хочется рассказать о патере. Есть такое христианство, которое абсолютно привлекательно, без пафоса, просто, ради Бога, для души. Отец Джон все время трудится: либо над собой — книги и молитва, либо для людей — службы, исповеди, утешения страдающих и социальная работа. Каждый вечер, перед ужином, он идет в «душ» — помещение, где можно помыться из тазика, в вечернее время уже совсем не теплой водой, и потом, бодрый, возвращается в келью, а спустя время к скромному ужину. Он очень заботлив, все время пытается сделать, чтобы нам было удобно, при этом нет никакой корысти и заискивания, к которому мы тоже привыкли. Он терпелив к нашему английскому, полуночным разговорам и шуму, который мы можем создавать забывшись.
Чтобы делать хорошие дела, нужны хорошие люди. В Африке и подавно. В монастыре св. Моисея, без электричества, в спартанских условиях, где ночью очень холодно, живет и трудится сильный, добрый и очень искренний человек, стремящийся быть подальше от городской суеты, официальных церковных дел, — монах Джон (Вангуру). Высокий, худой, уже седой, он очень напоминает того самого Моисея Черного, чья икона висит на улице на стене его монастыря.
Отец Джон кофеман. Он очень любит и много пьет кофе. Мы записывали сегодня видео с ним для нашего фильма-отчета, так он собрал все имеющееся у него в запасе кофе разных видов и проповедовал, используя его в качестве наглядного пособия. По этой маленькой слабости я угадываю в нем «человека, подобного нам». Мне кажется, что на таких вот священниках церковь и держится. Без пафоса, как есть.