Немиллионер из трущоб
Ты, верно, думаешь, что ты — величайший страдалец на земле. А знаешь ли ты, что люди иногда проводят в изгнании всю жизнь? Знаешь ли ты, что люди иногда теряют весь свой ямс, а бывает что и детей? Когда-то у меня было шесть жен. Теперь у меня нет ни одной, если не считать вон той несмышленой девчонки. А знаешь ли ты, скольких детей я похоронил — детей, которых породил в расцвете молодости и сил? Двадцать два. Я не повесился, я до сих пор живу на свете. Если ты считаешь себя величайшим страдальцем на земле, спроси у моей дочери Акуэни — скольких близнецов она родила и выбросила в заросли? Неужели ты никогда не слыхал песню, которую поют, когда умирает женщина? Чинуа Ачебе. И пришло разрушение
Одним из наиболее жутких мест на африканском континенте является район, расположенный в нескольких километрах от центра кенийской столицы, — Кибера. Это самые большие на африканском континенте трущобы, в которых проживает более миллиона человек, впрочем, точной цифры не знает никто. И как бы ни хотел Найроби избавиться от такого пятна на визитной карточке страны, сделать это уже невозможно. Кибера — это город в городе. Там действуют свои, нигде не прописанные законы жизни, правила быта. Полицейские неохотно откликаются на происшествия в этом районе — место зловещее. И хотя в сопровождении охраны можно пошататься по нему или даже без охраны пройтись по окраинам трущоб, находящимся на стыке с «нормальным» миром, местность эта и впрямь очень опасна. Многие блогеры посвятили этим трущобам не один час в своих видеосюжетах, но подлинного настроения этого района нищих передать невозможно, если заглянуть в него на часок, как турист, для того чтобы снять ядреный контент.
Кибера — самый криминальный район Найроби. Пробираясь по узким пешеходным улицам города из ржавого металлопрофиля, везде видишь горы неразлагающегося мусора, траншеи, которые выполняют функции канализации, располагаясь вплотную к жилищам и заполняя воздух удушливыми запахами гниения и остатков жизнедеятельности человека. При этом тут же можешь встретить колоритную африканскую женщину, жарящую картошку в сковороде прямо здесь же, менее чем в метре от этой помойки. Электричество есть далеко не у всех. А в темноте происходит много страшных вещей. Бич трущоб — СПИД. Пожалуй, статистику ВИЧ-инфицированных здесь никто не ведет, а если и ведет, то она очень условна. Проституция, в том числе и детская, — единственная возможность для некоторых обитателей Киберы свести концы с концами. Некоторые родители сами выгоняют на панель своих детей. Смертность от болезней, отсутствия медицины, различных происшествий здесь больше, чем в любом другом месте Кении, а может, и всей Африки.
В этом очень печальном месте трудится большое число миссионеров и священников. Нередко, пробираясь по узким улочкам Киберы, вы можете услышать христианские гимны и увидеть таблички с каким-нибудь причудливым названием церкви. Люди здесь очень религиозны. Возможно, религиозность это единственный способ найти хоть какую-то опору в этом муравейнике. Здесь трудится мой друг, православный священник Александрийского патриархата, отец Дионисий. Православный приход в честь св. Георгия был основан в Кибере в 1972 году, и в прошлом году он отметил свое пятидесятилетие. Менялись священники, условия, появлялись новые строения, труд в Кибере продолжается уже больше чем полвека.
Отец Дионисий живет в пригороде Найроби со своей матушкой. Собственного транспорта у него нет, поэтому до места своего служения он добирается на тук-туке. Приход организовал на своей территории школу и приют, в котором сейчас свыше 200 детей. Волонтеры и христиане трудятся шесть дней в неделю, обучая детей, забирая их с улиц, где всякое может случиться. Отец Дионисий скромный человек. Так или иначе большинство священников нуждается в Африке в помощи и поддержке. Но отец Дионисий никогда ничего не просит для себя. Каждый раз, когда мы приезжаем в Киберу, чтобы провести какую-нибудь акцию, он смиренно показывает нам новый, распечатанный на черно-белом принтере проект зданий школы и приюта, которые он хотел бы построить для детей.
На этот раз он показал нам строительство, которое начал. Он хочет построить каменные классы для учеников. Денег, конечно же, не хватает, поэтому он со своими помощниками строит стены для классных комнат, как только удается собрать какие-нибудь пожертвования. Понятно, что сами жители Киберы, даже прихожане храма, очень мало могут помочь своему пастырю. Приходится уповать на заезжих религиозных паломников, друзей. Строительство медленно, но все-таки продвигается.
Во дворе храма, как всегда, собраны дети. Собраны не ради нас, не ради массовки, просто школа работает. С удовольствием отмечаю, что узнаю некоторых детишек, которые уже сильно повзрослели, вытянулись. Конечно, главная задача — закупить продуктов, чтобы можно было организовывать для школьников питание, но дети есть дети, поэтому покупаем большие пакеты конфет и печенья. Дети и учителя в храме встречают нас танцами и песнями. Так принято здесь. Все шумно и весело, волонтеры с Русланом готовят детям подарки.
Отец Дионисий выглядит слегка уставшим. У него очень много забот и хлопот, связанных с этими детьми. Он выполняет обязанности священника, совмещая свое служение с постоянным поиском пропитания для детей. Я люблю его за то, что он рассуждает с нами не о деньгах, а о вере. Это многого стоит. Такой такт есть далеко не у всех. При этом уже много лет он никак не может достроить свой собственный дом, и они с семьей располагаются в скромной хибарке рядом, выживая за счет труда и собственного хозяйства.
В Кибере отец Дионисий сражается за детей — за то, чтобы они не сгинули от наркотиков и СПИДа, как это случилось с их родителями, за то, чтобы они вырвались из этого района в нормальный мир. Кажется, что эта битва была проиграна еще задолго до ее начала, но так кажется только нам. Хотелось бы все изменить здесь в одночасье, поэтому за лесом мы, что называется, не видим деревьев. Отец Дионисий видит. Конкретные дети приходят к нему и получают необходимые помощь, поддержку и надежду.
Уезжая из Киберы, я всегда хочу вернуться, хочу найти реальные возможности, чтобы помочь этому большому человеку делать то, на что у меня никогда не хватило бы сил. Я часто предаюсь отчаянию и в более мелких ситуациях, а он, как мне кажется, спокоен всегда. Кибера не внушает ему страха. Почему? Все просто, он любит этих людей. И он служит им.
