Чем интересен Ориген. Часть 3
Философ и теолог
Самая спорная часть наследия Оригена — это его философские и богословские учения, среди которых есть и такие, которые в 553 г. были Церковью анафематствованы (признаны противоречащими христианству).
В XX в. произошла определенная реабилитация Оригена в научной среде. Связана она была с тем, что при изучении трудов и наследия Оригена, во-первых, было достоверно доказано, что учения, анафематствованные в 553 г., если и встречаются в его трудах, то только как гипотеза, а не утверждение, а часто эти учения — просто интерпретация его учеников, а не его самого; и во-вторых, при земной жизни Ориген не был осужден Церковью.
Эта реабилитация совсем не означает, что ученые начали оправдывать взгляды, отвергнутые Церковью. Просто изменилось отношение к наследию Оригена как личности и открылось другое измерение его наследия, а именно — выяснилось, как много учений и его самого, и его учеников были позитивно восприняты последующими Святыми Отцами и в должной степени переработаны.
Есть ли у Бога тело?
Сегодня нам трудно даже представить, что кто-то может думать, что у Бога есть тело и чувства. Но именно с этим в свое время спорил Ориген: «Я знаю, что некоторые будут стараться доказать, что Бог есть тело, и притом даже на основании наших Писаний» («О началах», 1, 1).
Сегодня, наверное, большинство христиан не задумываясь ответили бы, что Бог есть Дух, поэтому у Него не может быть тела. Но в III в. многим казалось очевидным, что «дух», как и «ветер», это понятие материальное, да еще и в Священном Писании говорится о «руках», «пальцах», «спине» Бога, о том, что Он есть огонь, — так почему же эти места не понимать буквально?
«Итак, смотри, не то же ли самое говорит и апостол, когда выражается о Христе следующим образом: «Который есть образ Бога невидимаго, перворожден всей твари» (Кол. 1:15). Нельзя думать, вместе с некоторыми, что будто бы природа Бога для одного видима, а для прочих невидима. Ведь апостол не сказал: «образ Бога, невидимого для людей или для грешников», но совершенно твердо возвещает о самой природе Бога, когда говорит: «образ Бога невидимаго». Также и Иоанн, говоря в Евангелии: «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1:18), ясно возвещает всем, — кто может понимать, — что нет такой природы, для которой Бог был бы видим. […] Быть видимыми и видеть — свойственно телам, быть же познаваемым и познавать свойственно умственной природе. Итак, что свойственно телам, того не должно думать ни об Отце, ни о Сыне…» («О началах», 1, 1, 8).
Защищая христианство в переписке с языческим философом Цельсом, Ориген также пишет, что Бог не гневается и не мстит, как это свойственно людям:
«Итак, мы говорим о «гневе» Божием, но отнюдь не считаем его страстным чувством. Это, скорее, более суровый образ действия, применяемый Богом в целях исправления людей, совершивших более или менее тяжкие преступления. […] Гнев в Боге отнюдь не страстное чувство: его каждый человек навлекает на себя своими же грехами. […] Слова Писания о гневе Божием несомненно нужно понимать в переносном смысле» («Против Цельса», 4, 72).
Для Оригена аллегорическое прочтение слов Священного Писания о «руках» и «гневе» Божиих является выходом из очевидной проблемы: для философской греческой культуры, умом исследовавшей божественное, было понятно, что высшее божество не может быть причастным материи и страстям. Но ветхозаветный Бог, при буквальном прочтении Ветхого Завета, описывается как Бог телесный и страстный. Гностики по этой причине провозгласили учение о двух богах — менее совершенном ветхозаветном и новозаветном. Ориген устранил необходимость такого объяснения: есть только один Бог, потому что Ветхий Завет просто говорит о Боге иносказательно, в человеческих метафорах и аллегориях, его слова не следует понимать буквально.
Такое толкование Ориген обосновал отсылками к самому Священному Писанию, где часто и Апостол Павел, и Сам Иисус Христос используют аллегорические толкования Ветхого Завета. Свой метод он не придумывает, но находит в Священном Писании.
Спор оригенистов и антропоморфистов
Но учение о бестелесности Бога, хоть сейчас оно и является церковной нормой, не было принято беспрепятственно. Один из первых громких споров между последователями Оригена (оригенистами) и их противниками (в данном случае антропоморфистами) возник как раз из-за этого учения Оригена. Многие египетские монахи-пустынники IV в. были обычными крестьянами, которые Священное Писание читали буквально и не могли согласиться с тем, что у Бога нет рук и чувств.
В 399 г. Александрийский патриарх Феофил написал пасхальное послание, в котором между прочим упомянул, что многие «безграмотные» и «простые» люди думают, будто у Бога есть человекообразное тело. Это привело в гнев большую группу монахов, которые считали, что у Бога тело есть. Надо понимать, что монахи того времени — это никакого формального статуса в церковной иерархии не имевшие жители пустынь, которые занимались физическим трудом. Большая часть из них до монашества были земледельцами, а часть даже разбойниками. Вооружившись дубинками, толпа таких монахов хлынула на Александрию и устроила настоящий мятеж.
Патриарх не растерялся и использовал ситуацию в своих целях. Он осудил Оригена и его последователей, православным учением провозгласил веру в то, что Бог действительно имеет человекоподобное тело, и изгнал всех монахов-оригенистов, большинство из которых в то время были образованными, включая лидеров нитрийской общины — «Долгих братий». Эти братья обратились к Константинопольскому патриарху, святителю Иоанну Златоусту, который оправдал их как православных. Александрийский патриарх Феофил этим воспользовался, чтобы устроить суд над Иоанном Златоустом, — в результате последний был лишен сана и изгнан.
После изгнания Иоанна Златоуста Феофил примирился с оригенистами в Египте, и конфликт был исчерпан.
Спор об оригенизме в VI в.
Более значительным для истории наследия Оригена был спор в VI в., связанный со странными учениями оригенистов того периода. На тот момент, особенно благодаря отцам-каппадокийцам (свтт. Григорий Богослов, Василий Великий, Григорий Нисский), составившим антологию творений Оригена — «Филокалию», православное наследие Оригена и египетского монаха-оригениста Евагрия Понтийского уже было инкорпорировано в общее церковное предание, но часть монахов придерживалась довольно своеобразных идей, которые впоследствии были осуждены Церковью.
Эти идеи действительно берут свое начало в творениях Оригена, однако для Оригена это было всего лишь попыткой ответить на вопросы, на которые до него никто еще не давал ответов, а для монахов VI в. это было довольно существенным отклонением от общего церковного мнения. Изначально все эти учения можно свести к исследованиям свободной воли в творениях Оригена.
Оригена можно смело назвать первым христианским теоретиком свободной воли. Местные египетские гностики утверждали, что разные обстоятельства, в которых живут люди, как и разные способности, зависят только от природы человека. Одни люди сотворены более совершенными, другие менее. По сути, совершенные, духовные люди словно избраны Богом, и тут мало что зависит от человеческой воли.
В своем ответе Ориген говорит о том, что сегодня стало нормой для многих христиан: что все люди по природе равны, что каждый обладает свободной волей и испытывает искушения совершать зло, но волен выбирать между добром и злом. «Духовным» человека делает не природа, а выбор в пользу добра. Многое для Оригена объясняется именно свободной волей человека.
К сожалению, в этих объяснениях Ориген впадает в другую крайность. Пытаясь объяснить, почему одни люди рождаются в нищете, другие в богатстве, одни здоровыми, другие болящими и т.д., Ориген приходит к выводу, что, скорее всего, это отражение свободного выбора, сделанного до рождения. Так появляется его гипотеза о предсуществовании душ — Ориген размышляет, что, вероятнее всего, Бог создал человеческие души еще до сотворения мира и что первое грехопадение свершилось еще в начале всех времен.
Церковь не восприняла это учение, а часть последователей Оригена провозглашали его как истину. К этому учению прибавились размышления Оригена о том, что, возможно, ангел и человек это сущности одной и той же природы, только разной степени греховности, и учение о том, что в конце времен все вернется в состояние до грехопадения. Таким образом, оригенизм VI в. представлял собой довольно странное учение, отличное от привычного нам христианства. Именно это учение описывается в анафемах 553 г. и предается осуждению.
Заключение. Что стоит почитать из книг Оригена?
В этих трех статьях мы попытались показать, чем наследие Оригена и ценно, и интересно. Не все с ним просто и однозначно, и оно являет собой замечательный пример того, как Церковь может сохранить наследие мыслителя, не обязательно соглашаясь со всеми его учениями. К тому же это служит напоминанием, что история Церкви не так проста, как иногда может казаться.
Для желающих почитать что-то из Оригена — людям, не особо увлекающимся философией, вряд ли будет интересно читать книгу «О началах»; к тому же она содержит немало неправославных размышлений о природе человека и мира. Поэтому лучшим выбором будет чтение его толкований на Священное Писание, в особенности на книгу Песнь Песней.
Читающие на иностранных языках также могут обратить внимание на «Филокалию» («Добротолюбие») Оригена, составленую отцами-каппадокийцами. Ее не стоит путать с «Добротолюбием» прп. Никодима Святогорца, антологией разных Святых Отцов. «Добротолюбие» Оригена — это антология творений Оригена, в которой Святыми Отцами собраны наиболее ценные отрывки.