Без правил. Размышления о молитве
Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать. Евангелие от Луки (18:1) Обращайся к Б-гу своими словами. Составь для себя свои личные молитвы. Это пробудит в твоей душе силы и расширит твои возможности мыслить. Ликутей Моаран (ч. 8, 96)
Молитва — разговор с Богом. Религиозным людям эта практика хорошо известна. В традиционном христианстве она обрастает множеством традиций и методик, которые, как принято считать, помогают людям молиться. Большинство из нас, переступив порог православного храма, получили молитвослов, где расписано, как, сколько и когда нужно совершать молитвы. Эта общая практика у многих приживается, а других со временем начинает тяготить. В протестантских церквах, за небольшим исключением, поощряется молитва своими словами — это когда люди разговаривают с Богом не «по бумажке», а пытаются выразить обычным языком то, что лежит на сердце. Есть определенные правила и в католической церкви.
Люди молятся, молятся по-разному. Но представить религиозную жизнь без молитвы вообще невозможно.
Именно от того, как мы восприняли молитву, зачастую и зависит то, как протекает наша духовная жизнь. Человек может заблуждаться в своих представлениях о мире, отношениях, истине, справедливости, но если у него есть навык общения с Богом, если есть время и место, где он полностью высвобождает себя для совершенно искреннего, эмоционального разговора с Творцом, он имеет постоянный источник силы и поддержку. Евангельский Иисус еще до того, как церковь Его обожествила, согласно свидетельству евангелистов, очень любил молиться. Иногда Он делал это после тяжелого трудового дня, иногда всю ночь, а потом как ни в чем не бывало вновь шел к людям, для того чтобы помогать. Складывается впечатление, что именно мистическая, а не интеллектуальная составляющая жизни Иисуса была двигателем Его учения и образа жизни.
Молитву убивает формализм — когда мы чувствуем, что «должны» молиться, а не испытываем в этом потребности. Вычитывание долгих, нудных, странного содержания молитв святым не всегда способствует тому, что у человека появляется вкус к молитве. Человек начинает любить молитву лишь тогда, когда хотя бы раз помолится по-настоящему. Именно переживание молитвы как опыта встречи, переживание Самого Бога помогает нам ее полюбить.
Мне представляется, что молитва — это чуть ли не единственная данная человеку в духовной жизни «территория» абсолютной свободы, где человек может оставаться собой, быть предельно честным, быть таким, каков он есть на самом деле. Именно поэтому практика такой молитвы должна быть в жизни каждого человека. Конечно, для скептика и атеиста все эти рассуждения о молитве — повод покрутить пальцем у виска, но для человека верующего это реальный религиозный опыт. Ученики Иисуса пришли к Нему с просьбой научить их молиться, как это делал Иоанн Креститель и многие другие раввины. Это говорит о том, что подходы к молитве у разных людей были очень разными и чуть ли не у каждого учителя могла быть своя «школа». Здесь нужно исходить из того, что оставлять нужно то, что работает. Книга Иова учит нас, что Всевышний очень ценит искренность, а не правильность формулировок. Этому же учит нас книга молитв царя Давида — Псалтирь. Да, в общественной, совместной, литургической молитве могут быть правила, устоявшиеся и привычные формы, но таких правил нет, когда мы говорим о молитве личной, когда человек остается один на один с Богом. Согласно учению Иисуса о молитве Бога нужно понимать как Папу, Отца. В этой «закрытой комнате» нет никаких правил. Молись как хочешь, главное, чтобы это работало. Молитвослов? Пожалуйста. Псалмы? Да без проблем. Делай все так, чтобы сердце и чувства открылись перед Творцом, и будешь прав. «Всё испытывайте, хорошего держитесь», — учил апостол Павел.
Когда в 90-х годах прошлого века я пришел к вере, будучи старшеклассником, в местности, где я жил, церкви не было. Никто ничего толком о религии не знал. Единственная доступная нам книга — Библия, которая только что появилась у нас, еще не обремененная тоннами комментариев, определяла наш поиск и все практики. Таких, как я, в нашей школе набралось с десяток. Мы собирались после уроков в самых живописных местах и читали Писание. И в меру своего неискушенного интеллекта пытались научиться жить с Богом. Молились мы как попало. Не было молитвословов, мы выросли под тенью коммунизма, нам не приходилось видеть, как молятся другие, поэтому мы делали это, как считали правильным. Конечно, со стороны мы выглядели как община хиппи, которых «вставляет» вера в Бога, где каждый делал, на что был горазд. Но разве нужно людей лишать их детства? Помню одну свою подругу, которая, когда мы молились, всегда обращалась к Богу на «Вы». Она говорила: «Спасибо Вам, Господи, за то, что мы здесь». «Мы делаем дурные вещи, Господи, но Вы, пожалуйста, не обижайтесь на нас сильно». И многое еще в этом духе. И это «вы» резало меня на части и тогда, и сейчас. Я молюсь Богу уже тридцать лет, но до сих пор мне кажется, что так по-настоящему, как тогда, я уже не молился никогда.
Мы живем в мире, в котором много религии и религиозных продуктов. Настолько много, что подуставшее человечество хочет попробовать чего-то другого. Потому что продукт, который касается только нашего ума, надоедает. И далеко не всегда это источник хоть какого-нибудь вдохновения. Я часто встречаю богословов и докторов всяких там церковных наук с печальными глазами и не имеющих в себе ничего, что вдохновляло бы последовать их путем. Половина из всех известных мне священников в настоящее время находятся в глубокой и беспробудной депрессии. Многие из них очень известны, многие пишут книги, но в личном общении ты видишь глубоко печальных и несчастных людей, которые в мистическом, духовном отношении не только не вдохновляют, а скорее, удручают. И почти всех их объединяет тот факт, что молитва не играет сколь-нибудь значимой роли в их жизни. Из моего личного, очень личного опыта могу сказать, что ничто так не вытягивает из отчаяния, как крик к Богу, спор с Ним, разговор с Ним, не ограниченный ничем, кроме любви. С начальником так говорить нельзя, а с Отцом можно. С Отцом можно все.
Еще одна пугалка для православных (но, думаю, не только для них) — это боязнь дать волю своим эмоциям в молитве, чтобы не впасть в «прелесть» (ложь). Как не вспомнить здесь послание апостола Павла к Филиппийцам: «И вот о чем я молюсь: пусть непрерывно возрастает ваша любовь, а с ней и познание, и полнота чувств» (пер. Андрея Десницкого). Я думаю, умеренность нужна и полезна там, где она необходима и уместна. Но нужно ли сдерживать себя во время самого личного и глубоко интимного переживания, которым является молитва? Не уверен. Добрые и светлые чувства, которые пробуждает в нас молитва, как цветы, могут украсить и скрасить любую серость. Думаю, нужно не стесняться плакать, когда плачется, и смеяться тогда, когда хочется смеяться. К сожалению, у нас в ходу «мрачная антропология», пришедшая к нам из монашеских поучений, которая лишает человека божественного достоинства и видит его способным лишь ко греху. Но мне нет-нет да и приходит на ум, что вот в таком вот ненавистничестве к чувствам и эмоциям через монахов говорит не Бог, а отсутствие половой жизни, нормальной еды, кровати и воображаемые «требования Бога» ни в коем случае не переживать счастье на земле. Возможно, во мне говорит внутреннее убеждение, что на этой земле человек существует для счастья?
Молитва — это радость. Это как провести время с лучшими друзьями. Это супервозможность быть собой, не надевая ни одной маски, не гримасничая и не изображая из себя кого-то. Поэтому, если практика такой вот личной молитвы появится в нашей жизни, это будет глотком воды живой и противоядием от всего. Один мой товарищ, успешный дизайнер, работающий в Варшаве, когда чувствует, что его накрывает проблемами, суетой и рутиной, на выходные уезжает в ближайший к Ваве лес — с рюкзаком, палаткой, вкусной едой, термосом кофе, маленькой бутылкой чего покрепче, Библией. И там, оставшись с Богом, он молится, читает Библию, готовит пищу на огне, фотографирует (он талантливый фотограф), слушает музыку, бродит по лесу, разговаривая с Творцом и наслаждаясь окружающей красотой. И это для него мощная духовная перезагрузка. Так делали известные еврейские цадики (праведники), так часто делали те, кого мы считаем святыми.
Вот именно без такой молитвы мне сложно представить свою жизнь. И именно такую молитву я люблю.